Столетье, лучшее для историка

 

Военное кладбище. Андрей Михайлович Арцимович. Экономист, профессор БГУ.
( Collapse )

Козыревское кладбище. Адам Лукич Бриш. Школьный учитель.
( Collapse )

     Что их объединяет?
     Во-первых, то, что их дети - возможно, самые знаменитые выпускники физфака Белорусского государственного университета, специалисты в области ядерной физики - академик Лев Андреевич Арцимович,  и профессор Аркадий Адамович Бриш. Оба лауреаты Ленинской и Государственной премий, Герои Социалистического Труда.
     Во-вторых их объединяет то, что "неухоженные" надгробия в ближайшее время могут быть снесены и заменены стандартными каменными знаками.
     В первой половине 70-х (я тогда был студентом физфака) Л.А.Арцимович приезжал в Минск и приходил в свою alma mater. В интервью, которое он дал факультетской газете, он в качестве одной из целей приезда назвал посещение могилы родителей на Военном кладбище.
     То же и А.А.Бриш. Цитирую интервью 2007 года: В начале лета Аркадий Адамович собирается в родной Минск — к друзьям, коллегам. И навестить могилы родителей на старинном Козыревском кладбище
     — Не могу сюда не возвращаться, — говорит, — ведь это моя родина..
     Увы, Арцимович и Бриш больше в Минск не приедут. Родственники живут далеко. И что, памятники подлежат сносу?
     А если памятник поставлен не отцу Героя Социалистического Труда? Его можно сносить?
     Опыт последних дней показывает, что, увы, можно. И сносят. Стандартизируют. Такая вот любовь к отеческим гробам.
     Так нельзя...
 
Upd Письмо в защиту памятников можно подписать здесь (это Фейсбук).

 

Я не мечтаю о дарах природы, Не грежу об амброзии тайком. Краюху мне бы теплую из пода И чтобы не был этот хлеб пайком                            февраль 1943	Нет времени для глупых размышлений, Что я не стану гордостью народа. Пишу поэму местного значения Для роты только или лишь для взвода. Мечтаю не о дивах царскосельских, А как бы кашей расщедрилась кухня. И нет во взводе мальчиков лицейских - Кирюша ведь не Пущин и не Кюхля. Не знаю ни Платона ни Сократа, Ни языка ни одного толково. Зато по части бранных слов и мата Заткну за пояс запросто Баркова. Ни няни не имел ни гувернанта. Сызмала хлеб мой скудный был и горький. За все дела - погоны лейтенанта, И те пока еще лежат в каптерке. Так пусть калибр моей поэмы плевый (Я даже не Кумач, не то что Пушкин), Зато убьет не пистолет кремневый Меня - противотанковая пушка.                            1944	На фронте не сойдешь с ума едва ли, Не научившись сразу забывать. Мы из подбитых танков выгребали Все, что в могилу можно закопать. Комбриг уперся подбородком в китель. Я прятал слезы. Хватит. Перестань. А вечером учил меня водитель, Как правильно танцуют падеспань.                            лето 1944
Наверно, моторы и мирно воркуют, Наверно, бывает на свете покой, Наверно, не только на фронте тоскуют, Когда зажигается вечер такой, Наверно, за слушанье щебета птичек Солдата не надо сажать под арест, Наверно, помимо армейских медичек, На свете немало хороших невест. Наверно непитых напитков названья Не хуже, чем трезвая: марка - "Сто грамм". Наверно, сплошных диссонансов звучанье Нежнее урчанья летающих "рам". Наверно,., Как много подобных "наверно", Как остро я понял и как ощутил При свете ракеты холодном, неверном, Затмившем сияние мирных светил.                            лето 1944		Орудия посеребрило инеем. Под гусеницей золотой ковер. Дрожит лесов каемка бледносиняя Вокруг чужих испуганных озер. Преступная поверженная Пруссия! И вдруг покой. Вокруг такой покой. Верба косички распустила русые, Совсем как дома над моей рекой. Но я не верю тишине обманчивой, Которой взвод сегодня оглушен. Скорей снаряды загружать заканчивай! Еще покой в паек наш не включен.                                       ноябрь 1944 г.

     Начался активный снос дома № 7 по Уфимской улице. Это здание хорошо знакомо почти всем мужчинам и некоторым женщинам, жившим в Октябрьском районе – здесь более полувека, с конца 50-х годов, находился райвоенкомат.
     Помещение было крайне неудобным, некоторые отделы находились в отдельном домике во дворе. В феврале 2014  комиссариат переехал в новое здание в Курасовщине, а площадку на Уфимской стали постепенно готовить к сносу. Процесс, однако, затянулся, демонтажники приступили к работе только сейчас:

     На месте 14-этажного здания когда-то была небольшая площадка, которая использовалась при отправке «партизан» на военные сборы.  Ох, как долго мы иногда ждали прибытия автобусов!..

     Остались только две стены:
( Collapse )

     Теперь от Уфимской улицы сохранились только три домика по левой стороне «большой» Могилевской улицы.Новое здание, которое планируется построить на месте военкомата, числиться будет, скорее всего, уже по Могилёвской. Судя по плану строительства, там будет тесновато:

 

На  тысячи  верст  кругом
равнину  утюжит  смерть
огненным  утюгом.
В  атаку  взвод  не  поднять,
но  сверху  в  радиосеть:
«В  атаку, –  зовут  –  …твою  мать!»
И  Эрнст  отвечает:  «Есть».
Но  взводик  твой  землю  ест.
Он  доблестно  недвижим.
Лейтенант  Неизвестный  Эрнст
идет
наступать
один!
И  смерть  говорит:  «Прочь!
Ты  же  один,  как  перст.
Против  кого  ты  прешь?
Против  громады,  Эрнст!
Против  -
четырехмиллионнопятьсотсорокасемитысяячвосемь-
сотдвадцатитрехквадратнокилометрового  чудища
против,  -
против  армии,  флота,
и  угарного  сброда,
против  -
культургервышибал,
против  национал-социализма,
-  против!
Против  глобальных  зверств.
Ты  уже  мертв,  сопляк?..
«Еще  бы»,  -  решает  Эрнст
И  делает
Первый  шаг!

Выпускники БГУ давних лет подпись к снимку поняли сразу, остальным - сюда.
 

     Кафе на тихой минской улочке. Дизайн, как водится, эклектичен. 
     Застава оформлена под XIX век, хотя полосатая будка, вообще-то, не столько армейский, сколько полицейский атрибут, армии их передали только полтора столетия назад.


     А вот наглядная агитация... Картинки родом из шестидесятых годов XX века, тексты заимствованы из далевского сборника поговорок с изменениями в военном стиле (у Даля, например, «Живот крепче - на сердце легче», а здесь...) и с традиционно добавленной ошибкой из серии «не/ни». 
     Что ж, может, кого-то и пробьёт на ностальгию. ( Collapse )

Неблагозвучным словом, которое я поставил в заголовок, обычно характеризуют
безуспешные попытки владельцев торговых точек сымитировать на вывесках
старую русскую орфографию. Вот и на улице Натуралистов есть такой магазинчик:


Увы, слово "провиант" сто лет назад писалось не так, одного "ера" мало:

Да и относится этот термин всё-таки преимущественно к армии, к провизии для военных. Минская
улица, которая сейчас носит имя Захарова, до революции именовалась Провиантской именно 
потому что там находились соответствующие военные склады.
Что ж, щи да каша - тоже пища наша!

Российские каналы предлагают потоком документальные и художественные фильмы о том, как русские воевали в Крыму (мы смотрим из российских только "Культуру", так и по ней только сегодня три передачи об этом). В Крымскую войну воевали, в Великую Отечественную. И правда - есть о чем рассказать и что показать, героизм там был проявлен подлинный, это давно известно. Вот только невольно вспоминаю 1978 год.

Опубликована книга Брежнева "Малая Земля". И пошла вакханалия обсуждения подвига 18-й армии, которая на этой земле воевала. И снова - подвиги были настоящие, бесспорные, но все прекрасно понимали, ради чего, точнее, ради кого это делается. К нам на университетские военные сборы привозили ветерана, который рассказывал перед строем, как встречался в Цемесской бухте с полковником Брежневым, как "Леонид Ильич ободрял солдат"... В результате Подвиг разошелся на анекдоты.

Георгиевскую ленту уже девальвировали, лишив ее по сути статуса символа воинской славы. Боюсь, что эти горе-пропагандисты добьются обратного результата и с Крымом.

     В приказе Верховного Главнокомандующего говорилось: “Войска 1-го Белорусского фронта, форсировав реки Ясельда и Припять, сегодня, 14 июля при поддержке Днепровской речной военной флотилии штурмом овладели центром советской Белоруссии городом Пинском — важным опорным пунктом обороны немцев на Брестском направлении.
     В 1950 — 1967 годах на месте высадки десанта, там, где находится братская могила 176 воинов, моряков Краснознаменной Днепровской флотилии и партизан, погибших при освобождении Пинска в годы Великой Отечественной войны, создан мемориальный комплекс (архитектор М. Заржецкий, скульптор А. Шмаков). Планировка комплекса имеет осевую композицию. В начале аллеи установлены бронекатер №92 и стела с памятной надписью.
     Многонациональный экипаж БК-92 возглавлял офицер И. Чернозубов. На борту храбро сражались и пали смертью героев Алексей Куликов, Набиюлла Насыров, Петр Ольховский и его сын юнга Олег, Дмитрий Михайлов, Иван Триваль и другие.
     А предыстория памятника-корабля такова. На берегу Пины, где он теперь стоит, существовал открытый плавательный бассейн с вышкой для прыжков в воду. Построенный в 1952 году обществом “Спартак”, в течение 15-ти лет он служил спортивной базой для пловцов, но, как говорится, состарился. Осенью 1967 года водоем засыпали и установили гвардейский бронекатер. Открытие его как памятника состоялось в День Военно-Морского Флота в июле 1968 года.
Отсюда