spamsink: чтобы получить билет, нужно было принести «не меньше 2-х килограмм разного утиля» .А четвертым пунктом программы была утиль-викторина. С призами!
В 2008 году в №2 журнала «Вопросы литературы» была опубликована статья Н. Дужиной «Вымысел, основанный на реальности. Приметы сталинского быта в повести А. Платонова "Котлован"», в которой, в частности, говорится:
Через весь сюжет “Котлована” проходит эта странная деятельность Вощева: сбор “всех нищих, отвергнутых предметов, всей мелочи безвестности”, “истершейся терпеливой ветхости”, “вещественных останков потерянных людей”, “ветхих вещей”, которые он упорно складывает в свой мешок, присоединяя к его содержимому и ставших “прахом” колхозников. С мешком, в котором “он сберегал всякие предметы несчастья и безвестности”, безработный Вощев приходит в “другой город”; мешок остается при нем до последней страницы и как бы связывает сюжет “Котлована”. Цель, которую преследует Вощев, собирая “вещественные останки”, Платонов формулирует неоднократно: “для социалистического отмщения”, “чтобы добиться отмщения”, “для будущего отмщения”, “на вечную память социализму”.А Минский клуб печатников, таким образом, следует примерно в том же русле!
К этой части сюжета платоноведение обращалось неоднократно и почти единодушно объясняло повышенный интерес Вощева к сбору вещей и “праху” исключительно влиянием философии Н. Федорова. Однако данная деятельность героя имеет смысл не только в философском, но и в реальном контексте 1929–1930-х годов и связана с одной из кампаний этого времени — сбором утильсырья. Платонов говорит об этом прямо: “утилем” называет содержимое вощевского мешка Настя, “утилем” оно названо и в авторском тексте. В конце повести у Вощева, который складывает назад в мешок осмотренные Настей “ветхие вещи”, заболевшая девочка спрашивает: “Вощев, а медведя ты тоже в утильсырье понесешь?” На что тот отвечает: “А то куда же? Я прах и то берегу, а тут ведь бедное существо!”. Настя не отступает и продолжает интересоваться: “А их?” — спрашивает она про “лежащий на дворе колхоз”. И действительно, спустя некоторое время, уже после смерти девочки, Вощев возвращается на котлован со своим мешком и приводит с собой и медведя, и колхоз, объясняя: “Мужики в пролетариат хотят зачисляться. И я их привел для утиля”.
Трудно сказать, насколько руководство страны действительно верило в возможность таким способом создать сырьевую базу промышленности и собрать средства на индустриализацию, но к концу 1929 года призывы собирать утильсырье становятся все настойчивее, а в первых числах января 1930 года средства массовой информации оповещают о начале “месячника по сбору утиля”. Главная газета страны “Правда” 3 января пишет: “С 1 января по всей московской области начался месячник по сбору утильсырья. Эта кампания является началом ударной работы по сбору утиля по всему нашему Союзу”. Газета акцентирует и главную цель сбора утильсырья — “создание валютных ресурсов”.
Чтобы как-то активизировать население и подвигнуть его на сбор тряпья, газеты и журналы публикуют рассказы о “Вечерах рваной галоши”. К примеру, как сообщает журнал “Культурная революция” (№ 5), в Саратове право прохода на вечер давали два килограмма утиля, и саратовцы шли “с большими мешками”, в которых лежали “стекло и тряпки, кости и бумага, железо и рваные галоши”.
Вощев, таким образом, включается в общую кампанию по сбору утиля, который должен стать сырьем для промышленности и создать “валютные резервы”.
Journal information